Павловский исторический музей

Село Павлово Нижегородской губернии в XIXв. с легкой руки отечественных публицистов получило величавый титул «слесарной столицы России». В нем нашло отражение всенародное признание искусной работы местных умельцев, снабжавших обширные просторы империи замками, ножами, ножницами, весами, инструментом. И эта слава затмила пользовавшуюся прежде не меньшей популярностью кожевенную и мыльную продукцию сельчан.

Между тем кожевенная и мыловаренная отрасли в экономике села появились еще в XVIIв. Прежде всего, местный люд обратился к обработке кожи. На протяжении первой половины столетия среди многочисленных ремесленников кожевники занимали лидирующие позиции. Писцовая книга 1642г., засвидетельствовавшая в селе 317 дворов, не связанных с сельскохозяйственным трудом, показала, что почти в каждом восьмом из них занимались кожевенным делом, в то время как с металлом работали только 35 семейств. Подворовый подсчет позволил выявить среди переработчиков шкур - кожевников (9 дворов, 22 человека), овчинников (2 двора, 6 человек), сыромятников (5 дворов, 16 человек)[1]. Более многочисленной оказалась группа ремесленников, занятых изготовлением изделий из выделанной кожи. Представлена она была двумя специальностями – сапожниками и рукавишниками. Первых было преобладающее большинство – 39 человек, проживавших в 22 дворах[2]. Отряд представителей этого вида ремесла активно пополнялся за счет пришлого населения. Только за 20 лет в течение 1621-1642гг. в Павлове осело 6 семейств сапожников, выходцев из окско-поволжских городов – Нижнего Новгорода, Казани, Плёса, Переславля Рязанского. Шитьем рукавиц занимались 6 человек в 2 дворах[3].

Помимо мелкого семейного производства, в Павлове в третьей четверти XVIIв. была предпринята попытка организации кожевенного дела в крупных размерах. Местный вотчинник князь Я.К. Черкасский, используя навыки и умение местного люда, завел в селе кожевенный завод. Расположился он на берегу реки Оки и представлял собой двор, вымощенный струганным брусом, внутри которого находились горница, изба, амбар и ряд подсобных строений. Но ни характер организации работ, ни сроки функционирования, ни причины закрытия завода неизвестны. В 1677г. он значился уже бездействовавшим, а в 1692г. окончательно запустевшим, зиявшим обветшалыми и разваливавшимися постройками[4].

Тем не менее к концу XVIIв. объемы производства кож в Павлове достигли значительных размеров. Они не только удовлетворяли потребности местного спроса, но и позволяли вывозить изделия из села для торговли в дальних краях. Так, только в течение двух месяцев 1694г. местные крестьяне предъявили в таможне города Астрахани кожевенного товара более чем на 100 руб.[5] Среди него были и высококачественные кожи – юфть и сафьян, и пошитые из сафьяна башмаки и сапоги.

Крупными поставщиками юфти на рынок павловские кожевники остались и в начале XVIIIв.  При этом большая часть юфтевых кож вывозилась ими в Архангельск, откуда шла в Европу, меньшая поступала через Астрахань в Азию[6]. В ту пору юфть преимущественно вырабатывалась в двух крупных кожевенных заведениях села, принадлежавших Илье Герасимовичу Басилову и братьям Василию и Григорию Басиловым.

Ни один из хозяев заведений непосредственного участия в выделке кож не принимал. Эти предприимчивые крестьяне, помимо мастерских по обработке шкур крупного рогатого скота, содержали еще и канатопрядильные заведения, продукцию которых реализовывали в поволжских городах и на Каспии, потому сами занимались лишь торговыми операциями, заботясь об обеспечении производства сырьем и сбыте готовых изделий.

Обработка шкур в заведениях велась с привлечением наемных работников разных специальностей – дуботолков, топтателей, раздельщиков.  На И.Г. Басилова работало около 15 человек, на братьев Басиловых - не менее 25 человек[7]. Объемы выпуска кож у каждого исчислялись тысячами штук. Например, Василий и Григорий Басиловы в 1710г. только в Архангельске продали свыше 3400 юфтевых кож, И.Г. Басилов – около 1800 кож[8].

Очевидно, именно эти производители в начале XVIII столетия наладили в селе выделку тюленьих кож, сырые шкуры которых закупали в Астрахани.  Так в январе 1712г. братья Басиловы вывезли с Каспия свыше 14500 шкур тюленей, часть которых реализовали на Макарьевской ярмарке, часть продали односельчанам, другие пустили в собственную переработку[9]. С той поры изготовление тюленьих кож стало для села одним из традиционных видов производства, причем в конце XVIII – первой половине XIXвв. Павлово оказалось на Нижегородчине единственным местом, где выпускался подобный вид изделий.

Сохранилось в селе и производство сафьяна, но в отличие от юфти его изготовление осуществлялось в мелких домашних мастерских.

В начале XVIIIв. Павлово заявило о себе и как крупный центр российского мыловарения. Становление отрасли заняло треть столетия. Если появление первых мыловаров было зафиксировано здесь в 1677г., то к началу второго десятилетия XVIIIв. в селе действовали уже не только домашние мастерские, но и работало несколько крупных заведений по изготовлению мыла, применявших наемный труд и выпускавших продукции на сумму от 120 до 320 рублей[10]. Помимо простого «платяного» мыла, выпускавшегося огромными брусками весом более пуда, производилось и дорогое высокосортное - ядро и полуядро. Потребителями павловского мыла были Муром, Серпухов, Астрахань. Среди производителей в эти годы особенно выделялись братья Михаил и Григорий Щипахины, И.С. Щипахин, И.А. Олферов, И.И. Свешников[11].

И кожевенное и мыловаренное дело активно развивались в Павлове и в последующие годы. В 1761г. владелец села граф П.Б. Шереметев даже зарегистрировал на себя в Мануфактур-коллегии кожевенную и мыловаренную фабрики. Однако из-за отсутствия данных невозможно судить действовали ли они на деле в виде помещичьих мануфактур. Вероятнее всего, это были «фабрики» при крестьянских дворах. Граф, заинтересованный в промысловой деятельности своих крепостных, официальной регистрацией только обеспечивал мастерам право беспрепятственной торговли изделиями на всей территории страны.

Во второй половине XVIIIв. кожевенная промышленность по-прежнему являлась одним из ведущих направлений сельской экономики, хотя в ее развитии, характеризовавшимся чередованием спадов и подъемов, были уже явно заметны признаки отрицательной динамики. Об этом красноречиво свидетельствуют данные следующей таблицы[12]:

 

Год	Число кожевенных заведений	Объемы выработки кож	Число работников
1776г.	53	нет данных
1787г.	нет данных	205000 шт.	540 чел.
1797г.	40	97900 шт.	нет данных
1799г.	50	нет данных
1800г.	40	нет данных
1802г.	56	157000 шт.	202 чел.

 

Подобная тенденция сохранилась в отрасли и в начале XIXв. Всего лишь за четверть столетия с 1802 по 1828гг. численность кожевенных заведений сократилась в 4,7 раза[13]. Неким рубежом стал 1816 год, когда в огне пожара сначала исчезло 10 кожевен, а затем в последующие годы из-за невыгодной рыночной конъюнктуры, связанной с падением спроса и сильным удешевлением кожевенного товара закрылось еще 18.  Примечательно, что ни один из владельцев мастерских не стал возобновлять производство, обратившись к другим сферам деятельности. По всей видимости, это была металлообработка. По крайней мере, именно эта область на протяжении последней четверти XVIIIв. – первой четверти XIXв. постепенно начала выходить в лидеры сельской промышленности, на что указывают объемы производимых изделий[14]:

Название отрасли	Годы
	Кон. 80-х-нач. 90-х гг. 18в.	1802г.	1828г.
Кожевенное дело	110400 руб.	128600 руб.	Нет данных
Мыловарение	257500 руб.	205000 руб.	140000руб.
Слесарное дело	240000 руб.	224700 руб.	180000 руб.

 

 

Одной из приметных черт кожевенной отрасли Павлова этой поры являлся широкий ассортимент вырабатываемых кож. Именно это выгодно отличало его от другого местного центра кожобработки, расположенного по соседству села Богородского, где население занималось исключительно выделкой овчины. В Павлове, помимо бараньих, в переработку шли шкуры козлов, тюленей, коней, крупного рогатого скота. Например, в 1802г. на долю белой, красной и черной овчины приходилась треть всего изготовляемого объема, столько же занимали тюленьи кожи, последняя треть падала на конские, подошвенные и козлиные кожи[15]. В 1828г. выделка бараньих шкур вовсе прекратилась, главным видом производства стали тюленьи кожи, составлявшие почти ¾ всех вырабатываемых изделий. Следом за ними шли конские, которых было изготовлено 7600 штук. На Нижегородчине это был самый значительный центр обработки лошадиных шкур, доля которого от общегубернского уровня равнялась 78 %[16]. Из шкур крупного рогатого скота в этом году были выпущены наиболее качественные сорта кожи от еще молодых животных – яловые и опойки, причем почти в одинаковых количествах – по 2000 штук каждого вида[17].

Еще одним отличительным моментом кожевенного производства в Павлове начала XIXв. являлось широкое применение наемного труда. При этом в кожевнях в качестве наемной силы использовалось не столько местное, сколько пришлое население. Так в 1802г. почти ¾ всех занятых на выделке кож наемников именовались как «посторонние». Больше всего нанятых работников было в заведениях, занятых выработкой подошвенных кож, где соотношение между использованием хозяйских и посторонних рук составляло 1:10. В случаях же выделки других кож оно равнялось 1:1, 1:2 или 1:3[18].

Не было редкостью, когда владельцы заведений и вовсе не занимались производственными вопросами, обеспечивая лишь торговую сторону дела. По крайней мере, в 1802г. хозяева девяти кожевен параллельно осуществляли коммерческие операции в иных сферах – реализовывали на ярмарках местные железные изделия, содержали в селе лавки по продаже москательных товаров, заведения по забою скота. Шестеро наряду с кожевнями владели еще и мыловаренными заводами. Это – Василий Михайлович Белозеров, Андрей Иванович Ворожейкин, Алексей Васильевич Ворожейкин, Яков Григорьевич Бронников, Григорий Данилович Бронников и Алексей Фёдорович Безбрязгов[19]. Следует отметить, что на рубеже столетий именно эти предприимчивые крестьяне среди крепостных Павловской вотчины графов Шереметевых были в числе наиболее крупных обладателей капиталов. Так, Алексей Ворожейкин, годовой оборот кожевенного и мыльного заводов которого достигал 25000 руб., имел капитал в 15000 руб.[20] У других они были меньше, но тоже являлись внушительными: у Андрея Ворожейкина – 9800 руб., у Якова Бронникова – 9100 руб., у Василия Белозерова – 5000 руб.

Вторая четверть XIX столетия стала в кожевенной промышленности села продолжением процессов, имевших место ранее. К 1841г. число кожевенных заведений уменьшилось в 3 раза, спустя 10 лет их действовало только два[21]. В течение 1850-х годов обработка кожи совсем исчезла из числа занятий местных жителей и, начиная с 1860-х гг., подобные заведения в селе документами уже не фиксируются.

Особенностью этого периода явилось усиление процессов концентрации производства в отрасли. Отныне главными изготовителями кож в селе стали купеческие предприятия. На протяжении 1830-х гг. ведущее место принадлежало кожевенной мануфактуре горбатовского, а затем муромского 1-й гильдии купца Николая Алексеевича Акифьева. Она специализировалась на выделке тюленьих кож и белой овчины и выпускала ¾ всей кожевенной продукции села. Их распродажа в Москве, Ростове и Малороссии приносила купцу ежегодно до 20000 руб. серебром[22]. Но в 1842г. он вынужден был закрыть предприятие наряду с еще двумя принадлежавшими ему заводами, мыловаренным и сталеплавильным.  Сделал коммерсант это не по собственной охоте, а по воле местного помещика графа Д.Н. Шереметева, бывшим крепостным крестьянином которого являлся. В этом году граф запретил проживание в селе всем купцам[23].

Тогда пальма первенства перешла к крепостному Льву Герасимовичу Томарову. Впрочем, зависимым от помещика тот оставался недолго. Выкупившись на волю, он к концу 1840-х гг. тоже стал купцом, объявив капитал по 3-й гильдии города Горбатова. Главным видом продукции в заведении Томарова, также, как и у Акифьева были тюленьи кожи, но обрабатывал он и конские шкуры.  Всего в год предприятие выпускало изделий на 4000 руб. серебром[24]. Продавались они на Нижегородской, Лебедянской, Шахманской ярмарках. После кончины купца дело некоторое время вела его вдова, но продолжалось это недолго, уже в первой половине 1850-х гг. заведение закрылось.

Помимо купцов, кожевенные заведения в Павлове в эти же годы содержали крестьяне Семен Алексеевич Спорышев и Павел Иванович Варыпаев. Хотя их кожевни были одинаковы по размерам и выпускали в год продукции на 500 руб. серебром, это были кожи разных видов[25]. У Спорышева – конские и козлиные, у Варыпаева – опойки из жеребячьих и телячьих шкур. Сначала от обработки кожи отказался Спорышев, а в начале 1850-х гг. последовал за ним и Варыпаев.

В отличие от кожевенной промышленности существование мыловаренной отрасли в Павлове оказалось более длительным, хотя происходившие в них процессы во многом были схожи и, прежде всего тем, что развитие мыловарения протекало столь же нестабильно. Если вторая половина XVIIIв. примечательна сокращением числа мыловарен с 27 в 1776г. до 12 в 1797г., то рубеж столетий отмечен значительным оживлением производства[26]. В 1802г. количество мыловаренных заведений и объемы вырабатываемой продукции вырастают почти вдвое по сравнению с 1797г. Из села в столицы империи Санкт-Петербург и Москву, на Нижегородскую ярмарку было вывезено 50000 пудов мыла на сумму 205000руб.[27] Все оно было изготовлено в мыловарнях при крестьянских дворах с привлечением главным образом наемных работников. В последующие десятилетия развитие вновь замедлилось, и к 1828г. производство уменьшилось до 140000 руб.[28]

 В 1830-е гг. мыловаренную отрасль в селе прибрал к своим рукам все тот же купец Н.А. Акифьев. На его долю приходилось 95% всего выпускавшегося мыла[29]. Это были наиболее чистые и дорогие сорта – ядровые белое и желтое, отличавшееся от первого тем, что при его приготовлении к жиру добавлялась канифоль. Именно они составляли основу ассортимента купеческого заведения, в 1841г. его было произведено 60000 пудов, белого – 10000 пудов[30].  Весьма широка у купца была география сбыта мыльного товара. Если крестьяне-мыловары торговали своей продукцией только в Павлове и на Нижегородской ярмарке, то Николай Акифьев снабжал ею первопрестольную и северную столицы, развозил по поволжским городам – Ярославлю, Костроме, Рыбинску и, конечно, не чурался ярмарок. Распродажа шла бойко на Нижегородском и Ростовском торжищах. В результате суммы продаж достигали 205000 руб[31].

После его отъезда в 1842г. объемы производства сильно сократились и на протяжении двадцати лет держались в пределах 10000 руб. серебром. Количество мыловаренных заведений тоже было относительно постоянным. Долгое время в селе действовали три мыловарни, лишь изредка их численность увеличивалась или уменьшалась на одно заведение. Зато смена производителей была более частой, а присутствие отдельных из них в отрасли весьма недолгим. Так Нестор, Константин и Яков Белозеровы варкой мыла занимались только в 1840-е гг. Первый из них закрыл заведение еще в первую половину десятилетия, два других сменили ремесло в 1849г. На рубеже 1850-60-х гг. параллельно с кожобработкой вел мыловаренное дело А.М. Спорышев, в 1860-е гг. – горбатовский купец Михаил Павлович Ногтев, в 1870-80-е гг. – горбатовский купец Василий Иванович Первов. Последний, несмотря на непродолжительность занятий мыловаренным бизнесом, сумел добиться неплохих результатов, доведя объемы выработки мыла до 17000 руб. в год[32]. Предпринял он и попытку наладить изготовление ароматизированного туалетного мыла, за что в 1885г. на Нижегородской кустарно-промышленной и сельскохозяйственной выставке был удостоен малой серебряной медали[33].

 Между тем сложились в селе и крепкие династии мыловаров – семейства Рябининых и Дряхловых. У Рябининых с варкой мыла были связаны три поколения рода. Обратившись к промыслу в конце XVIII столетия, они занимались им до конца 60-х гг. XIXв., пока не уехали из села в Нижний Новгород. Особый успех на ниве мыловарения выпал на долю представителей второго поколения, обретших купеческий статус. Мыловаренное предприятие, во главе которого в 1858г. встали двоюродные братья Иван Матвеевич и Алексей Семенович Рябинины, насчитывало семь варочных котлов и было способно изготовить в год продукции от 30 до 50 тысяч руб. серебром[34].

Больше столетия варкой мыла в Павлове занимались Дряхловы. У истоков семейного дела стоял Григорий Алексеевич Дряхлов, предприимчивость которого позволила сыновьям в 1851г. выкупиться у помещика из крепостной неволи и продолжить бизнес уже в купеческом состоянии. Каждый из трех его отпрысков имел по собственному мыловаренному заведению. Все предприятия по величине были близки, но в лидерах чаще всего ходил средний из братьев – Василий. В год он выпускал мыла на 30000 руб.[35] После его кончины эстафету подхватили сначала сыновья Алексей и Ксенофонт, а затем наследники последнего, так что Дряхловы поддерживали бытование мыловаренной отрасли в Павлове вплоть до 1917г., накануне которого выпустили продукции на 80000 руб.[36] Более того, попытку возродить мыловарение представители рода предприняли и в годы НЭПа.

Купеческие мыловаренные заводы, хоть и были основаны на наемном труде, по характеру организации производства от домашних небольших мыловарен отличались только размерами. Сохранившееся описание мыловаренного завода В.Г. Дряхлова, составленное в 1884г. губернским архитектором А.К. Никитиным, тому подтверждение[37].

Согласно ему предприятие располагалось во дворе купеческой усадьбы в самом центре села Павлова. Рабочее помещение, используемое для изготовления продукции, представляло собой бревенчатое одноэтажное здание с полуподвалом, где находились кирпичные печи для обогрева варочных котлов. Обширное по размерам (общая площадь 250 кв. м) внутри оно было разделено на три отделения. В первом, обустроенном тремя котлами, варились мыло и сода. Над ними в железной крыше находился люк для выхода пара, закрывавшийся во внерабочий период специальной крышкой. Во второй комнате происходил разлив мыла в ящики и его сушка, в третьем – резка на бруски разного веса. Готовая продукция и необходимые для изготовления мыла материалы – сало, гарпиус, сода – хранились в подвале каменного жилого дома.

 Процесс производства на заводе имел кустарный характер: в варочные котлы загружался жир, позднее добавлялась сода, под действием которой происходило отделение мыла от раствора. Образовавшийся при варке отстой вместе со щелоком сливался в особый чан, установленный во дворе, откуда весь без остатка разбирался бедными сельчанами для стирки белья и мытья полов. Примитивность оборудования и несложная технология, предусматривавшая лишь периодическое перемешивание мыльного раствора огромными деревянными веслами, не требовала наличия большого числа работников. Обычно у В.Г. Дряхлова трудилось от 3 до 6 человек[38].

Поскольку ни для Дряхловых, ни для кого-либо из других крупных производителей мыла в селе, этот бизнес не был единственным и определяющим (главную прибыль приносила скупка и перепродажа металлоизделий), он по-видимому и не получил дальнейшего промышленного механизированного развития.

Таким образом, мы видим, что кожевенная и мыловаренная отрасли в Павлове, прошли длительный путь существования. Играя на начальном этапе жизни поселения видную роль в его экономике, они со временем либо отошли на второй план, либо вообще исчезли из занятий жителей. На всем протяжении их бытования характер производства носил кустарный характер, изменения касались лишь форм организации промыслов.

Л.Г. Козлова,

ст. научный сотрудник

Павловского исторического музея

 

11.09.2024